Дженни Брентон
Что-то новое и незнакомое взметнулось на мгновение в душе, когда следом за своим "Incendio!" я услышала "Diffindo!" Гафта. Словно два человека стали одной силой. Единство! Короткое и яркое, захватывающее дух Единство. В голове мелькнуло только одно слово - "Слизерин!".
Я просыпаюсь под вечер. Все-таки это ужасно обидно – заболеть после получения письма из Хогвартса. Каждый день я думаю о своих ровесниках, которые сидят на занятиях и учатся. Учатся… Чего бы я не отдала сейчас, чтобы иметь такую же возможность! Но вместо этого я уже несколько месяцев вынужденно провожу в постели, пью лекарства и жду. Как я смогу наверстать упущенное?
Я приоткрываю глаза. У стола сидит Мелони. Ее лицо мягко освещено настольной лампой. Это сглаживает привычный для нее надменный вид. Сейчас она выглядит уставшей.
Я украдкой наблюдаю за сестрой из-под ресниц. Она всегда казалась мне олицетворением несгибаемой силы. Словно есть в ней некий стержень из самой прочной стали.
В эти месяцы она не раз оставалась дежурить у моей постели. Я часто думаю, что благодаря письму из Хогвартса Брентоны словно обрели нового члена семьи. Который до этого все одиннадцать лет был чем-то вроде неодушевленного предмета. Конечно, ничего в их отношении ко мне разительно не изменилось. Но я спрашиваю себя: стала бы Мелони раньше тратить на меня свое время?
Сестра пьет кофе. Я слышу шорох бумаг – она читает письма школьных подруг.
Дверь приоткрывается с тихим скрипом.
- Входи, - шепчет сестра.
Неслышно ступая, Эмеральд входит в комнату и садится в свободное кресло. Сестра давно уже сменила гнев на милость, но еще хмурится для порядка, из последних сил изображая строгость. Но вместо того, чтобы излюбленным способом трансфигурировать новую чашку, она посылает за ней на кухню домовика. Сейчас ее колдовство лишний раз могло бы напомнить Эмеральду о его собственной палочке, отобранной в наказание отцом.
Чашка с новой порцией кофе доставлена. Мелони пододвигает брату вазу с печеньем.
- Болит? – сочувственно спрашивает она, осторожно касаясь огромного кровоподтека на лице Эмеральда.
Он хмурится, но не отстраняется. Никто из них еще ни разу не видел отца в таком гневе.
- Пустяки, - голос брата звучит преувеличенно небрежно.
- Ох, Эми… Ты не говорил с ним больше?
- А смысл? Ты же все видела… Не понимаю, отчего он так взбесился.
- Не понимаешь? – повысив голос, переспрашивает Мелони и тут же переходит на шепот. – Не понимаешь? Он испугался за тебя, Эми.
- Испугался! – громко шепчет брат в ответ.- Да все они только и делают, что боятся. Одни разговоры, пустые разговоры. А пока они говорят, грязнокровки…
- Ш-ш-ш, тише, Эми. Ты думаешь, твоя выходка – это поступок, достойный чистокровного мага?
- Я, по крайней мере, хоть что-то делаю! Отец и его друзья – они только воздух умеют сотрясать. Вот дядя Джейден – он был не таким. Он не боялся.
- Да вы просто были пьяны! Сколько вы выпили огневиски перед тем, как пойти пугать простецов?
- Мелони!
- Эмеральд!
Они замолкают. Первым сдается брат.
- Я думал, ты на моей стороне…
- Я всегда на твоей стороне, Эми, - примирительно отзывается Мелони. – Но… Отец не трус. А дядя Джейден погиб из-за своего безрассудства.
- Как ты можешь так говорить, Мел! Дядя сражался и погиб, как герой. Он не отсиживался за толстыми стенами имения, он бился, он бился за нас, за наше будущее. За все чистокровные семьи Британии.
- И он погиб. Я думаю, с тех пор отец и боится, что наш род может прерваться. А ты ведь единственный наследник, и если с тобой что-то случится… Ах, Эми, ты не можешь так рисковать.
- О да, дядя Джейден погиб, а отец… Чудесный способ оправдать свою трусость.
- Эмеральд! Эмеральд Виллем Брентон! Никогда не говори так о нашем отце!
«Никогда. Не замахивайся. На то. До чего. Не сможешь. Дотянуться»
Я просыпаюсь под вечер. Все-таки это ужасно обидно – заболеть после получения письма из Хогвартса. Каждый день я думаю о своих ровесниках, которые сидят на занятиях и учатся. Учатся… Чего бы я не отдала сейчас, чтобы иметь такую же возможность! Но вместо этого я уже несколько месяцев вынужденно провожу в постели, пью лекарства и жду. Как я смогу наверстать упущенное?
Я приоткрываю глаза. У стола сидит Мелони. Ее лицо мягко освещено настольной лампой. Это сглаживает привычный для нее надменный вид. Сейчас она выглядит уставшей.
Я украдкой наблюдаю за сестрой из-под ресниц. Она всегда казалась мне олицетворением несгибаемой силы. Словно есть в ней некий стержень из самой прочной стали.
В эти месяцы она не раз оставалась дежурить у моей постели. Я часто думаю, что благодаря письму из Хогвартса Брентоны словно обрели нового члена семьи. Который до этого все одиннадцать лет был чем-то вроде неодушевленного предмета. Конечно, ничего в их отношении ко мне разительно не изменилось. Но я спрашиваю себя: стала бы Мелони раньше тратить на меня свое время?
Сестра пьет кофе. Я слышу шорох бумаг – она читает письма школьных подруг.
Дверь приоткрывается с тихим скрипом.
- Входи, - шепчет сестра.
Неслышно ступая, Эмеральд входит в комнату и садится в свободное кресло. Сестра давно уже сменила гнев на милость, но еще хмурится для порядка, из последних сил изображая строгость. Но вместо того, чтобы излюбленным способом трансфигурировать новую чашку, она посылает за ней на кухню домовика. Сейчас ее колдовство лишний раз могло бы напомнить Эмеральду о его собственной палочке, отобранной в наказание отцом.
Чашка с новой порцией кофе доставлена. Мелони пододвигает брату вазу с печеньем.
- Болит? – сочувственно спрашивает она, осторожно касаясь огромного кровоподтека на лице Эмеральда.
Он хмурится, но не отстраняется. Никто из них еще ни разу не видел отца в таком гневе.
- Пустяки, - голос брата звучит преувеличенно небрежно.
- Ох, Эми… Ты не говорил с ним больше?
- А смысл? Ты же все видела… Не понимаю, отчего он так взбесился.
- Не понимаешь? – повысив голос, переспрашивает Мелони и тут же переходит на шепот. – Не понимаешь? Он испугался за тебя, Эми.
- Испугался! – громко шепчет брат в ответ.- Да все они только и делают, что боятся. Одни разговоры, пустые разговоры. А пока они говорят, грязнокровки…
- Ш-ш-ш, тише, Эми. Ты думаешь, твоя выходка – это поступок, достойный чистокровного мага?
- Я, по крайней мере, хоть что-то делаю! Отец и его друзья – они только воздух умеют сотрясать. Вот дядя Джейден – он был не таким. Он не боялся.
- Да вы просто были пьяны! Сколько вы выпили огневиски перед тем, как пойти пугать простецов?
- Мелони!
- Эмеральд!
Они замолкают. Первым сдается брат.
- Я думал, ты на моей стороне…
- Я всегда на твоей стороне, Эми, - примирительно отзывается Мелони. – Но… Отец не трус. А дядя Джейден погиб из-за своего безрассудства.
- Как ты можешь так говорить, Мел! Дядя сражался и погиб, как герой. Он не отсиживался за толстыми стенами имения, он бился, он бился за нас, за наше будущее. За все чистокровные семьи Британии.
- И он погиб. Я думаю, с тех пор отец и боится, что наш род может прерваться. А ты ведь единственный наследник, и если с тобой что-то случится… Ах, Эми, ты не можешь так рисковать.
- О да, дядя Джейден погиб, а отец… Чудесный способ оправдать свою трусость.
- Эмеральд! Эмеральд Виллем Брентон! Никогда не говори так о нашем отце!
«Никогда. Не замахивайся. На то. До чего. Не сможешь. Дотянуться»