Дженни Брентон
Двухэтажный особняк выглядел мрачным в любую погоду – даже в редкие солнечные дни его темные стены, местами поросшие такой же темной вьющейся зеленью, хмуро смотрели на мир узкими окнами. Гордые ели-часовые надменным взглядом провожали каждого, кто шел по дороге к дому или от него. Их длинные тени по вечерам, бывало, дотягивались до самого крыльца, но, зная свое место, не смели ступить дальше, рассеиваясь в густых сумерках. Дорога вела к старым кованым воротам, за которыми виднелись заросшие травой холмы, а дальше – цепочка гор.
Скромные клумбы позади дома переходили в сад с извилистыми тропинками, скамейками и низко свисающими ветвями деревьев, в отсутствии людей тихо шепчущихся друг с другом. Но стоило подойти кому-то, и шепот тут же превращался в неясное бормотание, различить в котором отдельные слова не представлялось возможным. Единственными, кто мог подслушать эти секреты, были вороны и дикие голуби, селившиеся где-то в кронах деревьев. Уж они совершенно не смущались присутствием бескрылых, громко и отчетливо нарушая тишину своими криками.
читать дальшеИменно в таких домах, по мнению Изабеллы, должны были обитать неупокоенные души, на чердаке прятаться боггарты, а старые книги в библиотеке скрывать мрачные тайны прошлого. И не было ничего удивительного в том, что это место хранило немало зловещих историй, большинство из которых заканчивалось чьей-то смертью.
Последней в этом ряду стояла история ее свекрови, двадцать два года назад убитой собственным мужем. Джейден Брентон бежал в Южную Америку, чтобы пережить супругу всего на семь лет и умереть от местной болезни. Ходили слухи, что он был безумен, что перед убийством успел промотать все семейные деньги и даже заложить дом с землей. И сколько бы правды ни было в таких разговорах, они закрепили за старшим сыном убийцы не самую лучшую репутацию. Да и сам Виллем Брентон не был приятным человеком, которому бы хотелось простить прегрешения предков. Он слишком походил на свой дом – такой же мрачный и хмурый. У него было не так много друзей – мало кому нравился его неуживчивый, резкий, грубоватый характер, его заносчивость, нетерпимость и категоричность. И вместо того, чтобы благополучно оставить всех боггартов прошлого в прошлом, Виллем Брентон стал их живым воплощением, достойным наследником своих предков, которому многие пророчили малоприятный конец.
Трэверсы были выше этих слухов.
- Много лет назад его прапрадед очень разозлил нашего, женившись без согласия на его дочери, - как-то сказал отец маленькой Изабелле. – Он был беден. Приличные волшебники не мечтают о таком зяте. И потом еще долго мы, Трэверсы, недолюбливали Брентонов. Но все ушло. Мы даже породнились несколько раз. Моя мать, а твоя бабушка Дэвнет тоже была из рода Брентонов.
Изабелла молча слушала эти истории и, в отличие от родителей, не находила в них повода проникаться симпатией к кому-либо из Брентонов. А уж тем более к часто бывавшему у них другу отца.
Когда в день свадьбы она впервые увидела свой новый дом, то ничуть не удивилась. Если ей суждено было стать принцессой, которую отдали чудовищу, то в каком-то таком месте ей и полагалось быть заточенной. И, возможно, именно в таких местах все несчастные принцессы из древних легенд умирали от тоски и горя. Те, за которыми не являлись прекрасные принцы, чтобы освободить их и увезти за море.
Она делала свои первые шаги по расчищенной от снега дорожке к дому, опираясь на руку теперь уже супруга, и думала, что такие печальные истории – это как раз о ней. Ее никто не спасет. Много лет она будет смотреть, как тает и снова падает на эту землю снег, как расцветают хилые цветы на клумбах, и как они увядают, как появляются на деревьях листья, а потом становятся багровым ковром под ногами, а затем старость сжалится над ней, и ее положат где-то под могильным камнем на пустыре за холмами.
Все случилось почти так, как она думала – снег растаял, сад зазеленел, а эльфы специально для нее постарались высадить на клумбах больше цветов. Но к этому моменту Изабелла обнаружила, что жизнь принцессы в заключении не так невыносима, как казалось.
Нет, счастливой она, конечно, не стала. Но довольно быстро смирилась с тем, что теперь носит другую фамилию, и ее будущее принадлежит мужу. Он не был мягким или добрым человеком, но он и не обижал ее. В большей мере Изабелле казалось, что она совершенно безразлична мужу, и он лишь выполняет некий свой долг по отношению к ней: кормить, одевать, защищать, представлять и не давать забыть о ее участии в продолжении его рода. Подобная холодная отстраненность не огорчала ее и не радовала. Скорее, воспринималась как сама собой разумеющаяся.
Первые месяцы она еще часто плакала – но только тогда, когда мужа не было дома. Плакать при нем она не решалась.
Как-то через неделю после свадьбы, за завтраком сова принесла ей письмо. Это было первое письмо, которое она получила в новом доме.
Изабелла глянула на неподписанный конверт и неуверенно посмотрела на мужа. Тот требовательно протянул руку, и ей ничего не оставалось, как передать письмо. Виллем быстро пробежал взглядом по скупым строчкам, нахмурился и молча вернул ей.
Это была записка от Мариуса. Он поздравлял ее с бракосочетанием, писал, что очень рад за нее, и с некоторой грустью добавлял, что одно время думал, будто это он поведет ее под венец, но проведению было угодно распорядиться их судьбами по-иному.
В первые секунды по прочтении Изабелла хотела только одного – немедленно мчаться к автору письма и требовать объяснений. Почему он не написал, что просто счастлив и ей того же желает? Зачем нужно было писать так, словно у них была какая-то возможность быть вместе? Изабелла осторожно взглянула на мужа, и тогда он первый раз заговорил с ней очень категоричным и не подразумевающим никакого возражения тоном.
- Я полагаю, нет необходимости напоминать, что письмо не нуждается в ответе?
Она потупилась, чувствуя всю унизительность этого вопроса. Он знал, что она все еще любит того, кого не должна и не имеет права любить. И он выговаривал ей за это, как будто она могла что-то с этим сделать. И напоминал о долге, словно она была из тех девиц, кто мог о нем забыть.
- Нет, - негромко отозвалась Изабелла.
Тогда она испугалась, что вся ее жизнь теперь будет состоять из постоянных унизительных попреков и подозрений. Но ничего такого больше не повторялось. Конечно, она не стала отвечать Мариусу, хотя в уме и придумала более сотни подходящих вариантов – от надменно-язвительных до смиренно-слезливых.
Она ждала, что это письмо не будет последним, но больше Мариус не писал.
Поначалу ей иногда еще приходили письма от старых друзей, но она сразу отдавала их мужу, не дожидаясь, пока тот сам настоит на этом. Ответы она писала неохотно и неаккуратно, так что со временем переписка иссякла. Родители ей не писали - они и так часто видели дочь. И только уехавший на континент брат слал иногда забавные повествования о своих приключениях то в Дании, то в Германии, то в далекой и непонятной России.
Через какое-то время Изабелла узнала, что Мариус и Шарлотта перебрались в Париж. Она больше не хотела своей кузине непременной смерти, но всячески желала ей и ее мужу многочисленных сложностей в их семейной жизни. Мысли о том, что эти двое скоро станут ссориться, перестанут понимать друг дуга, а их совместная жизнь наполнится тяготами и взаимными обидами, несколько скрашивали ее собственную жизнь.
В начале лета, когда зацвели первые высаженные розы, Изабелла узнала, что ждет ребенка. К тому моменту она уже достаточно знала своего скупого на проявление чувств мужа, чтобы понять, что это известие его обрадовало. Да и сама она, впервые за многие месяцы, казалось, обрела какой-то смысл в жизни. Все меньше она думала о прошлом, все реже вспоминала Мариуса. Иногда ей даже казалось, что со времени ее возвращения из Хогвартса прошел не год, а минимум десяток лет.
А с наступлением осени жизнь порадовала ее еще одним сюрпризом.
В тот день она как раз собралась засесть над ответным письмом брату.
«Дорогой Вин!»
Изабелла вывела первые два слова и замерла с пером в руке, думая о том, что же написать дальше. Больше всего ей хотелось поделиться открытием, что жизнь – очень странная вещь. Но вряд ли брат понял бы. Его собственная жизнь была непохожа на ее. В один день Винсента Трэверса умещалось столько событий, сколько могло уместиться в несколько месяцев неспешной жизни его сестры. Еще недавно Изабелла с уверенностью сказала бы, что завидует. Но теперь, когда она обладала великой тайной новой жизни, тайной, которая никогда не будет доступна никому из мужчин, все изменилось.
Ее размышления прервал домовой эльф, появившийся в комнате с докладом о визите незнакомки.
С кончика пера на пергамент упала чернильная капля и расплылась некрасивой кляксой. Изабелла решительно отложила письменные принадлежности в сторону и направилась в холл, еще не зная, насколько важной станет для нее эта неожиданная встреча.
Женщину звали Козимой Новелли, и она была итальянкой. Ровесница Виллема, она имела смуглую кожу и черные волосы южанки, а скромное платье довольно простого кроя выдавало в ней человека среднего класса.
В первый момент Изабелле показалось, что более неуместного человека в этом доме трудно было и представить.
Удивительная гостья оказалась еще более удивительной, когда выяснилось, что два десятка лет назад она чуть не стала супругой младшего брата Виллема – Джейдена, погибшего на войне за Гриндевальда.
А когда удивительные вещи, казалось, закончились, и они дожидались в гостиной возвращения Виллема, Изабелла совершенно четко осознала, что мисс Новелли невероятно напоминает ей Шарлотту. Нет, конечно, внешне они были совершенно разными, но в голосе, улыбке, жестах, взгляде у обеих было нечто безоговорочно располагающее. Раньше она думала, что это свойство одной только кузины, но теперь было очевидно, что в мире есть еще подобные люди. И самым поразительным открытием стало то, что обнаруженное сходство вовсе не вызывало у нее отторжения или неприязни – какая-то далекая светлая часть памяти о бывшей дружбе дала о себе знать, безоглядно заставляя тянуться к этой незнакомке в попытке ухватить тень прошлого – такую легкую, такую теплую. Тень из того времени, когда она была счастлива.
Виллему Брентону несостоявшаяся родственница понравилась куда меньше.
- Много лет назад я знала вашего брата, - второй раз принялась пояснять Козима, теперь уже для хозяина дома. - И приехала передать вам кое-что из вещей, которые остались после него. Он дружил с моими братьями и некоторое время жил у нас в доме, в Наполи.
Женщина достала из сумки сверток средних размеров и выложила на столик.
- Здесь его тетради с записями и книги.
Виллем выслушал гостью с недружелюбно-настороженным выражением на лице, после чего полюбопытствовал с прохладцей:
- А ваш статус крови, мадам?
Итальянка горько усмехнулась.
- Это все, что вас волнует? Не переживайте, в моем роду достаточно чистокровных магов, чтобы я могла составить достойную пару Джейдену.
- Это не все, что меня волнует, но это первое. Ели мой брат планировал обесчестить наше имя, то я предпочел бы сначала узнать об этом, - отрезал Виллем.
Начавшееся не самым лучшим образом знакомство, тем не менее, не иссякло. Виллем Брентон, оставшись при своем недружелюбном нейтралитете, все же позволил жене сблизиться с понравившейся ей волшебницей. Конечно, предварительно убедившись, что та не станет засорять голову его супруги крамольными идеями «в духе Джейдена».
В конце месяца, когда под заверения непременно вернуться к рождению ребенка задержавшаяся гостья отбыла на свою родину, Изабелла снова взялась за перо.
«Дорогой Вин!
Жизнь – очень странная вещь. Наверное, ты это знаешь и без меня, но, тем не менее, мне хочется поделиться с тобой этим открытием.
Можем ли мы быть уверенными, что несчастье не приведет нас к событиям счастливым? Я думаю, нет. Каким-то невероятным образом горе и радость могут переплетаться друг с другом, порождая друг друга и являясь друг для друга концом.
Когда-то много лет назад два брата очень сильно поссорились. Младший брат ушел из дома, и больше они никогда не виделись. Это печальная история, но именно она позволила младшему брату встретить в чужих краях девушку, которую он полюбил. Так история стала счастливой. А потом снова печальной, потому что его убили на войне, и они даже не успели пожениться. (Как я волнуюсь за тебя! Ты ведь не будешь путешествовать по тем странам, где есть войны и где убивают приличных волшебников?) И вот через много лет печальная история привела эту девушку в мой дом. И стала счастливой для меня - я нашла доброго друга.
Наверное, тебе покажется, что я пишу странные вещи. Но если подумать, ведь грустные события вполне могут привести нас к радостным. Стоит только немного подождать.
Малыш Эми передает тебе привет. Мы нашли наше любимое место – это старые качели в саду. Пожалуйста, не смейся над своей сестрой-чудачкой! Ты, вероятно, скажешь, что я не могу знать, что по душе моему еще не родившемуся малышу. Но, поверь, я знаю. Я знаю, что эти качели ему очень нравятся. И это из-за него я полюбила часами сидеть там. Даже не знаю, что ему нравится больше – ощущение полета или вид на дом. Конечно, после нашего милого светлого дома, тебе, да и каждому здесь показалось бы слишком неуютно. Но я чувствую, что малышу Эми этот дом будет очень мил. Как нам – наш родной.
Пожалуйста, береги себя в своих постоянных переездах! И возвращайся к зиме.
Твоя любящая сестра».
Скромные клумбы позади дома переходили в сад с извилистыми тропинками, скамейками и низко свисающими ветвями деревьев, в отсутствии людей тихо шепчущихся друг с другом. Но стоило подойти кому-то, и шепот тут же превращался в неясное бормотание, различить в котором отдельные слова не представлялось возможным. Единственными, кто мог подслушать эти секреты, были вороны и дикие голуби, селившиеся где-то в кронах деревьев. Уж они совершенно не смущались присутствием бескрылых, громко и отчетливо нарушая тишину своими криками.
читать дальшеИменно в таких домах, по мнению Изабеллы, должны были обитать неупокоенные души, на чердаке прятаться боггарты, а старые книги в библиотеке скрывать мрачные тайны прошлого. И не было ничего удивительного в том, что это место хранило немало зловещих историй, большинство из которых заканчивалось чьей-то смертью.
Последней в этом ряду стояла история ее свекрови, двадцать два года назад убитой собственным мужем. Джейден Брентон бежал в Южную Америку, чтобы пережить супругу всего на семь лет и умереть от местной болезни. Ходили слухи, что он был безумен, что перед убийством успел промотать все семейные деньги и даже заложить дом с землей. И сколько бы правды ни было в таких разговорах, они закрепили за старшим сыном убийцы не самую лучшую репутацию. Да и сам Виллем Брентон не был приятным человеком, которому бы хотелось простить прегрешения предков. Он слишком походил на свой дом – такой же мрачный и хмурый. У него было не так много друзей – мало кому нравился его неуживчивый, резкий, грубоватый характер, его заносчивость, нетерпимость и категоричность. И вместо того, чтобы благополучно оставить всех боггартов прошлого в прошлом, Виллем Брентон стал их живым воплощением, достойным наследником своих предков, которому многие пророчили малоприятный конец.
Трэверсы были выше этих слухов.
- Много лет назад его прапрадед очень разозлил нашего, женившись без согласия на его дочери, - как-то сказал отец маленькой Изабелле. – Он был беден. Приличные волшебники не мечтают о таком зяте. И потом еще долго мы, Трэверсы, недолюбливали Брентонов. Но все ушло. Мы даже породнились несколько раз. Моя мать, а твоя бабушка Дэвнет тоже была из рода Брентонов.
Изабелла молча слушала эти истории и, в отличие от родителей, не находила в них повода проникаться симпатией к кому-либо из Брентонов. А уж тем более к часто бывавшему у них другу отца.
Когда в день свадьбы она впервые увидела свой новый дом, то ничуть не удивилась. Если ей суждено было стать принцессой, которую отдали чудовищу, то в каком-то таком месте ей и полагалось быть заточенной. И, возможно, именно в таких местах все несчастные принцессы из древних легенд умирали от тоски и горя. Те, за которыми не являлись прекрасные принцы, чтобы освободить их и увезти за море.
Она делала свои первые шаги по расчищенной от снега дорожке к дому, опираясь на руку теперь уже супруга, и думала, что такие печальные истории – это как раз о ней. Ее никто не спасет. Много лет она будет смотреть, как тает и снова падает на эту землю снег, как расцветают хилые цветы на клумбах, и как они увядают, как появляются на деревьях листья, а потом становятся багровым ковром под ногами, а затем старость сжалится над ней, и ее положат где-то под могильным камнем на пустыре за холмами.
Все случилось почти так, как она думала – снег растаял, сад зазеленел, а эльфы специально для нее постарались высадить на клумбах больше цветов. Но к этому моменту Изабелла обнаружила, что жизнь принцессы в заключении не так невыносима, как казалось.
Нет, счастливой она, конечно, не стала. Но довольно быстро смирилась с тем, что теперь носит другую фамилию, и ее будущее принадлежит мужу. Он не был мягким или добрым человеком, но он и не обижал ее. В большей мере Изабелле казалось, что она совершенно безразлична мужу, и он лишь выполняет некий свой долг по отношению к ней: кормить, одевать, защищать, представлять и не давать забыть о ее участии в продолжении его рода. Подобная холодная отстраненность не огорчала ее и не радовала. Скорее, воспринималась как сама собой разумеющаяся.
Первые месяцы она еще часто плакала – но только тогда, когда мужа не было дома. Плакать при нем она не решалась.
Как-то через неделю после свадьбы, за завтраком сова принесла ей письмо. Это было первое письмо, которое она получила в новом доме.
Изабелла глянула на неподписанный конверт и неуверенно посмотрела на мужа. Тот требовательно протянул руку, и ей ничего не оставалось, как передать письмо. Виллем быстро пробежал взглядом по скупым строчкам, нахмурился и молча вернул ей.
Это была записка от Мариуса. Он поздравлял ее с бракосочетанием, писал, что очень рад за нее, и с некоторой грустью добавлял, что одно время думал, будто это он поведет ее под венец, но проведению было угодно распорядиться их судьбами по-иному.
В первые секунды по прочтении Изабелла хотела только одного – немедленно мчаться к автору письма и требовать объяснений. Почему он не написал, что просто счастлив и ей того же желает? Зачем нужно было писать так, словно у них была какая-то возможность быть вместе? Изабелла осторожно взглянула на мужа, и тогда он первый раз заговорил с ней очень категоричным и не подразумевающим никакого возражения тоном.
- Я полагаю, нет необходимости напоминать, что письмо не нуждается в ответе?
Она потупилась, чувствуя всю унизительность этого вопроса. Он знал, что она все еще любит того, кого не должна и не имеет права любить. И он выговаривал ей за это, как будто она могла что-то с этим сделать. И напоминал о долге, словно она была из тех девиц, кто мог о нем забыть.
- Нет, - негромко отозвалась Изабелла.
Тогда она испугалась, что вся ее жизнь теперь будет состоять из постоянных унизительных попреков и подозрений. Но ничего такого больше не повторялось. Конечно, она не стала отвечать Мариусу, хотя в уме и придумала более сотни подходящих вариантов – от надменно-язвительных до смиренно-слезливых.
Она ждала, что это письмо не будет последним, но больше Мариус не писал.
Поначалу ей иногда еще приходили письма от старых друзей, но она сразу отдавала их мужу, не дожидаясь, пока тот сам настоит на этом. Ответы она писала неохотно и неаккуратно, так что со временем переписка иссякла. Родители ей не писали - они и так часто видели дочь. И только уехавший на континент брат слал иногда забавные повествования о своих приключениях то в Дании, то в Германии, то в далекой и непонятной России.
Через какое-то время Изабелла узнала, что Мариус и Шарлотта перебрались в Париж. Она больше не хотела своей кузине непременной смерти, но всячески желала ей и ее мужу многочисленных сложностей в их семейной жизни. Мысли о том, что эти двое скоро станут ссориться, перестанут понимать друг дуга, а их совместная жизнь наполнится тяготами и взаимными обидами, несколько скрашивали ее собственную жизнь.
В начале лета, когда зацвели первые высаженные розы, Изабелла узнала, что ждет ребенка. К тому моменту она уже достаточно знала своего скупого на проявление чувств мужа, чтобы понять, что это известие его обрадовало. Да и сама она, впервые за многие месяцы, казалось, обрела какой-то смысл в жизни. Все меньше она думала о прошлом, все реже вспоминала Мариуса. Иногда ей даже казалось, что со времени ее возвращения из Хогвартса прошел не год, а минимум десяток лет.
А с наступлением осени жизнь порадовала ее еще одним сюрпризом.
В тот день она как раз собралась засесть над ответным письмом брату.
«Дорогой Вин!»
Изабелла вывела первые два слова и замерла с пером в руке, думая о том, что же написать дальше. Больше всего ей хотелось поделиться открытием, что жизнь – очень странная вещь. Но вряд ли брат понял бы. Его собственная жизнь была непохожа на ее. В один день Винсента Трэверса умещалось столько событий, сколько могло уместиться в несколько месяцев неспешной жизни его сестры. Еще недавно Изабелла с уверенностью сказала бы, что завидует. Но теперь, когда она обладала великой тайной новой жизни, тайной, которая никогда не будет доступна никому из мужчин, все изменилось.
Ее размышления прервал домовой эльф, появившийся в комнате с докладом о визите незнакомки.
С кончика пера на пергамент упала чернильная капля и расплылась некрасивой кляксой. Изабелла решительно отложила письменные принадлежности в сторону и направилась в холл, еще не зная, насколько важной станет для нее эта неожиданная встреча.
Женщину звали Козимой Новелли, и она была итальянкой. Ровесница Виллема, она имела смуглую кожу и черные волосы южанки, а скромное платье довольно простого кроя выдавало в ней человека среднего класса.
В первый момент Изабелле показалось, что более неуместного человека в этом доме трудно было и представить.
Удивительная гостья оказалась еще более удивительной, когда выяснилось, что два десятка лет назад она чуть не стала супругой младшего брата Виллема – Джейдена, погибшего на войне за Гриндевальда.
А когда удивительные вещи, казалось, закончились, и они дожидались в гостиной возвращения Виллема, Изабелла совершенно четко осознала, что мисс Новелли невероятно напоминает ей Шарлотту. Нет, конечно, внешне они были совершенно разными, но в голосе, улыбке, жестах, взгляде у обеих было нечто безоговорочно располагающее. Раньше она думала, что это свойство одной только кузины, но теперь было очевидно, что в мире есть еще подобные люди. И самым поразительным открытием стало то, что обнаруженное сходство вовсе не вызывало у нее отторжения или неприязни – какая-то далекая светлая часть памяти о бывшей дружбе дала о себе знать, безоглядно заставляя тянуться к этой незнакомке в попытке ухватить тень прошлого – такую легкую, такую теплую. Тень из того времени, когда она была счастлива.
Виллему Брентону несостоявшаяся родственница понравилась куда меньше.
- Много лет назад я знала вашего брата, - второй раз принялась пояснять Козима, теперь уже для хозяина дома. - И приехала передать вам кое-что из вещей, которые остались после него. Он дружил с моими братьями и некоторое время жил у нас в доме, в Наполи.
Женщина достала из сумки сверток средних размеров и выложила на столик.
- Здесь его тетради с записями и книги.
Виллем выслушал гостью с недружелюбно-настороженным выражением на лице, после чего полюбопытствовал с прохладцей:
- А ваш статус крови, мадам?
Итальянка горько усмехнулась.
- Это все, что вас волнует? Не переживайте, в моем роду достаточно чистокровных магов, чтобы я могла составить достойную пару Джейдену.
- Это не все, что меня волнует, но это первое. Ели мой брат планировал обесчестить наше имя, то я предпочел бы сначала узнать об этом, - отрезал Виллем.
Начавшееся не самым лучшим образом знакомство, тем не менее, не иссякло. Виллем Брентон, оставшись при своем недружелюбном нейтралитете, все же позволил жене сблизиться с понравившейся ей волшебницей. Конечно, предварительно убедившись, что та не станет засорять голову его супруги крамольными идеями «в духе Джейдена».
В конце месяца, когда под заверения непременно вернуться к рождению ребенка задержавшаяся гостья отбыла на свою родину, Изабелла снова взялась за перо.
«Дорогой Вин!
Жизнь – очень странная вещь. Наверное, ты это знаешь и без меня, но, тем не менее, мне хочется поделиться с тобой этим открытием.
Можем ли мы быть уверенными, что несчастье не приведет нас к событиям счастливым? Я думаю, нет. Каким-то невероятным образом горе и радость могут переплетаться друг с другом, порождая друг друга и являясь друг для друга концом.
Когда-то много лет назад два брата очень сильно поссорились. Младший брат ушел из дома, и больше они никогда не виделись. Это печальная история, но именно она позволила младшему брату встретить в чужих краях девушку, которую он полюбил. Так история стала счастливой. А потом снова печальной, потому что его убили на войне, и они даже не успели пожениться. (Как я волнуюсь за тебя! Ты ведь не будешь путешествовать по тем странам, где есть войны и где убивают приличных волшебников?) И вот через много лет печальная история привела эту девушку в мой дом. И стала счастливой для меня - я нашла доброго друга.
Наверное, тебе покажется, что я пишу странные вещи. Но если подумать, ведь грустные события вполне могут привести нас к радостным. Стоит только немного подождать.
Малыш Эми передает тебе привет. Мы нашли наше любимое место – это старые качели в саду. Пожалуйста, не смейся над своей сестрой-чудачкой! Ты, вероятно, скажешь, что я не могу знать, что по душе моему еще не родившемуся малышу. Но, поверь, я знаю. Я знаю, что эти качели ему очень нравятся. И это из-за него я полюбила часами сидеть там. Даже не знаю, что ему нравится больше – ощущение полета или вид на дом. Конечно, после нашего милого светлого дома, тебе, да и каждому здесь показалось бы слишком неуютно. Но я чувствую, что малышу Эми этот дом будет очень мил. Как нам – наш родной.
Пожалуйста, береги себя в своих постоянных переездах! И возвращайся к зиме.
Твоя любящая сестра».